Т. Лаптева
Вариации на темы И.Гёте и М. Лермонтова (К юбилею двух великих поэтов)
Эссе
В 2014 году исполняется 200 лет со дня рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, и это знаменательное для русской культуры событие совпало с юбилейной датой немецкого гения - 265 лет со дня рождения И. В. Гёте. Это открытие - совпадение дат - было сделано преподавателями Псковского областного колледжа искусств и показалось им не случайным, потому что застало их уже в п р о ц е с с е осуществления интересного творческого проекта. У них возникла и д е я продолжить традицию создания музыки на знаменитые лермонтовские стихи «Горные вершины», которые, как известно, появились, как перевод стихотворения И.В. Гёте.
В этот процесс были вовлечены и преподаватели, и ученики. Следует отметить, что в начале работы над проектом, по материалам которого был составлен целый нотный сборник, организаторы и участники имели более или менее чёткое представление лишь об известном стихотворении Михаила Лермонтова, которое сам поэт обозначил - «Из Гёте», и о музыке Александра Варламова и Антона Рубинштейна на его стихи. За полтора года, в течение которых проект осуществлялся и наполнялся содержанием, горизонты познаний в области истории обоих стихотворений и музыки, написанной на эти стихи - неизмеримо расширились. Ведь и мир вокруг нас за последнюю четверть века совершенно изменился, границы стали проницаемыми и влияние каждой «языковой» ветви европейской культуры, которое ещё со времён Пушкина для нас является естественным, за эти годы, вместе с возродившимся интересом к языкам, сильно возросло. Так, помимо творческого и просветительского, проект получил ещё и исследовательское направление, приведшее к замечательным открытиям.
Прежде всего, в процессе работы возникла идея непосредственного обращения к первоисточнику – стихотворению И. Гёте «Uber allen Gipfeln». Выяснилось подлинное его название - «Ночная песнь странника». Это стихотворение немецкие исследователи считают самым известным в его поэтическом наследии. Детально описана в различных источниках история его возникновения.
Это гениальное произведение Гёте и само по себе, и положенное на музыку, является незаменимым для изучения музыкально-поэтическим образцом. В нём концентрируются характернейшие черты стиля самого Гёте и круг образов, типичных для немецкой поэзии и музыки, во многом повлиявших на русскую поэзию и музыку, но в основе оставшихся неповторимо оригинальными. В проекте псковских музыкантов была исследована музыка Ф.Шуберта, Р. Шумана и Ф. Листа, написанная на стихи И. Гёте «Ночная песнь странника».
Приводим необходимый для знакомства с музыкой немецких романтиков текст стихотворения И. Гёте и его подстрочный перевод.
Uber allen Gipfeln Над всеми вершинами гор
Ist Ruh. Покой.
In allen Wipfeln Над всеми вершинами деревьев
Spurest du Не ощутишь ты
Kaum einen Hauch Ни дуновенья.
Die Voglein schweigen im Walde Птички молчат в лесу.
Warte nur, balde Подожди, скоро
Ruhest du auch. И ты обретёшь покой.
В дословном (подстрочном) переводе видны и слышны я в н ы е отличия от будущего лермонтовского «перевода». Стихотворение написано Гёте в 1780 году. Гёте шёл 31-й год, он вошёл в пору человеческой и блестящей творческой зрелости. Судя по описанию биографов, стихотворение возникло легко, как импровизация. (По легенде, оно было записано угольком (или карандашом) на стене над камином в охотничьем домике в горах). При этом, темой его становится взгляд в вечность, как внезапное прозрение, из горнего мира - в дольний, на жизнь и смерть. Стихотворение необычно и оригинально по ритму и звучанию.
Удивителен ритм, где короткие звучные, чеканные строки словно «повисают» в тишине. Звукопись стиха настраивает на ощущение тишины «горнего» мира. Для поэта важна не только тишина, его поражает отсутствие движения! Он создаёт образ тишины и глубочайшего, величественного оцепенения, в которое с удивлением, восхищением и страхом погружается герой, - его образ вводится в четвёртой строке. В центре стихотворения – самая длинная строка, создающая любимый в немецкой поэзии образ леса, наполненного птицами, но – они тоже молчат.
Все эти и другие характерные детали текста тщательно и, каждый по - своему, воссоздают в музыке Франц Шуберт, Роберт Шуман и Ференц Лист.
Одним из результатов исследовательской работы в рамках проекта стали заново открытые, «добытые» в Интернете (в авторские сборники стихов они редко помещаются), другие русские переводы стихотворения Гёте, созданные через много лет после вдохновенного и самобытного прочтения «Ночной песни» М. Лермонтовым.
Это – переводы Иннокентия Анненского, Валерия Брюсова, Бориса Пастернака. Они интересны сами по себе в стремлении к предельно близкой передаче ритмических, звуковых и образных особенностей гётевского шедевра.
Целая плеяда русских поэтов, блестяще владеющих языками, словно «очнувшись», ведь прошло более полувека, от магии красоты лермонтовского стихотворения, задуманного как перевод, предприняла ряд опытов по детальному «воссозданию» немецкого оригинала на великом и могучем русском языке.
Приводим эти опыты – переводы начала XX века.
| И.Анненский | В. Брюсов | Б. Пастернак |
|
Над высью горной Тишь. В листве уж чёрной Не ощутишь Ни дуновенья. В чаще затих полёт… О подожди! Мгновенье – Тишь и тебя… возьмёт. |
На всех вершинах Покой, В листве, в долинах ни одной Не дрогнет черты; птицы спят в молчании бора, Подожди только: скоро Уснёшь и ты. |
Мирно высятся горы. В полусон Каждый листик средь бора на краю косогора Погружён Птичек замерли хоры Погоди: будет скоро И тебе угомон. |
В своём переводе Иннокентий Анненский использует перекрёстную рифму в обеих строфах, отказываясь от «опоясывающей» (у Гёте) во второй строфе. Он сохраняет непрерывность перехода от первой ко второй строфе: «не ощутишь ни дуновенья». У Анненского можно проследить, вслед за Гёте, настойчивый поиск звукового образа тишины. Он воплощается в звучании как гласных «ы», «и» - в каждой строке, так и согласных: «с», «т», «ш», «х», «щ». Перевод Анненского, по мнению исследователя И.Розанова, относится к одному из лучших переводов первого, аналитического типа, в отличие от второго, высшего - художественного (у Лермонтова).
Валерий Брюсов в своём варианте в обеих строфах находит рифму, аналогичную гётевской: перекрёстная в первой, опоясывающая – во второй. Это характеризует его как мастера-виртуоза в стихосложении и знатока языков. Он также сохраняет сквозной переход ко второй строфе: «ни одной не дрогнет черты». Но вот образ долин, очевидно, появился, как лермонтовский след, при том, что и Брюсов, и Анненский, именно после Лермонтова стараются максимально приблизить свои переводы к Гёте, передать своеобразие, неповторимый ритм и другие выразительные детали его стиля.
Борис Пастернак свободно «уходит» от немецкого оригинала: он рифмует вторую, пятую и восьмую строки: «полусон – погружён – угомон», объединяя рифмой всё стихотворение. Он вводит новый смысл через другой, по сути, образ - «полусон».
У Гёте – главное настроение передаётся через ощущение полного, глубочайшего, царственного, величественного покоя - тишины! Пастернак - поэт в переводе осовременивает и «обытовляет» содержание. Он добавляет некий «душевный уют», пишет как бы колыбельную для детей, используя уменьшительные - «птички», «листик», «угомон». Но, если прислушаться и поискать прообраз гётевского стиха, начинаешь слышать характерное «ночное», «тёмное», звучание. В каждой строчке у Пастернака используются глубоко, словно нараспев произнесённые «о», «ё», «у».
Возможно, здесь и следует сделать вывод о том, что все приведённые и «вскользь» разобранные опыты переводов поэтов «серебряного» века относятся, по версии И. Розанова к первому, аналитическому, типу перевода, с максимальным стремлением сохранить выразительные детали, приёмы оригинала. А поскольку оригинал - целое оказывается одновременно и драгоценным слитком, и многогранным кристаллом, каждый перевод при аналитическом подходе поворачивается к нам лишь некоторыми гранями «магического кристалла». Возникает опасное чувство утраты «целого»…
Вчитываясь в новые переводы шедевра Гёте, испытываешь противоречивые чувства – восхищение тончайшей, филигранной работой со словом, ритмом, образом, смыслом, и – лёгкое разочарование, потому что утрачивается, ускользает ощущение божественной гармонии и душевной теплоты, охватывающих нас при чтении лермонтовских строк «Горные вершины…»
Приходит понимание, что Лермонтов, начиная работать в 1840, предсмертном, году над этим произведением, опираясь на образ стихотворения Гёте и ритм его первой строки «Uber allen Gipfeln», словно впитал через них главное в настроении и смысле всего стихотворения, а далее, при различии в деталях, произошло чудо: возник гениальный русский аналог лирико-философского шедевра Гёте.
Горные вершины
Спят во тьме ночной.
Тихие долины
Полны свежей мглой.
Не пылит дорога,
Не дрожат листы.
Подожди немного, -
Отдохнёшь и ты.
Такое же краткое, лаконичное по объёму стихотворение содержит набор тех ценностей, которые неразрывно связаны с жизнью русского человека и жизнью его духа и души.
В нём появляются вместе с горами – долины с каменистыми и пыльными, исхоженными и изъезженными дорогами, пыль которых оседает в вечерней свежести. Вместе с образом дольнего мира в стихотворении Лермонтова непостижимо органично возникает образ многотрудного жизненного пути человеческого, усталости и желания покоя и утешения. Образ гор – величественный, царственный, «надчеловеческий» у Гёте, - у Лермонтова – «очеловечивается»: «спят во тьме ночной». Мгла долин – не мрачная, а целительная, манящая, дающая надежду на сон и покой – «тихие долины полны свежей мглой». Лермонтов в своём переводе находит свой ритм, плавный, ровный, певучий. Стихотворение делится на две самостоятельные строфы, сочетанием которых создаётся метр высшего порядка, с замедленной, повествовательной «пульсацией» каждой строки в обеих строфах. Поэт вводит свою рифму, перекрёстную, равномерную, гармоничную.
И всё же, в обоих стихотворениях сохраняется неизбывная сила, она - в их краткости, которая дает возможность неисчислимых вариантов истолкований их смысла и музыкальных воплощений.
Первым «Ночную песнь странника» Гёте положил на музыку в 1823 году Франц Шуберт. С него началась традиция обращения к этому стихотворению нескольких поколений немецких композиторов. Как своеобразное «ответвление», в немецкой романтической вокальной лирике возникает новый, лирико-философский жанр, которому каждый в свое время отдали дань крупнейшие романтики и их последователи.
При очень ярких индивидуальных отличиях стиля каждого композитора, ясно ощущаются общие черты, общая основа, «немецкая» традиция. Немецкая традиция в музыке Шуберта, Шумана и Листа - это – хоральность, словно создающая образ величественных гор и вечности. Хоральность, преобладающая в виде аккордового склада в фортепианном сопровождении, перерастает в вокальной партии в кантилену, декламацию. И в сопровождении, а порой и в мелодии при краткости музыкального изложения фактура, гармонические, ладовые средства весьма детализированы и в развитии всё более обретают такие свойства, как картинность, объёмность, пространственность и звукоизобразительность. Шуберт в своей «Ночной песне странника» создаёт новый вид лирики – молитвенно-созерцательной и философской. Поразительно, как на фоне ярко эмоциональной, драматической, достигающей трагических глубин вокальной лирике великого романтика начала 19 века, возникает этот жанр – «диалог с вечностью». Возможно, именно в нём выражение романтических чувств достигает нового качества – предельной утончённости на фоне грандиозного, но внешне неподвижного образа гор и вечности. Несомненно, что романсы Шумана и Листа продолжают эту традицию, каждый по-своему и, каждый, - «шедеврально» (конгениально).
Варианты переложения стихотворения Лермонтова «Горные вершины» на музыку русскими композиторами весьма многочисленны, насчитывают несколько десятков, охватывая несколько стилистических периодов в развитии русской музыки. Они стали романсами, дуэтами, хорами. Это произведения Александра Варламова, Антона Рубинштейна, Сергея Танеева, Сергея Ляпунова, Михаила Ипполитова-Иванова, Георгия Свиридова и многих других. В русской музыке, написанной на лермонтовский стихотворный шедевр, складывается совершенно иная традиция, которую можно считать чисто русской. Она, на наш взгляд, вырастает из другого понимания вокального камерного жанра.
Большинство вокальных произведений на текст «Горные вершины» объединяет романсово-песенная, кантиленная основа. Фигурированное сопровождение опирается на простую гармоническую основу. В выразительной, широкого дыхания, рельефной мелодии ярко проявляются черты колыбельной, ноктюрна, сицилианы, пасторали. Мелодии и их сочетания в дуэтах опираются на сексты и терции, создающие теплоту и полноту звучания. И всё же, внутри этой камерной традиции, создающей атмосферу задушевности и сердечности, почти у каждого композитора в мелодии возникают приёмы звукописи, своеобразной символики. Так, и у Варламова и у Рубинштейна звуки мелодии словно создают рисунок – рельеф гор, и тогда особую роль приобретают кварто-квинтовые интонации. Стоит обратить внимание на эту тонкую связь русской и немецкой традиций в воплощении образа «горнего» мира, содержащегося в обоих стихотворениях, но, при этом играющего в них разную роль.
Проект, который осуществлялся силами преподавателей и студентов Псковского колледжа искусств, конечно, не мог охватить всю русскую музыку, написанную на это стихотворение во всём объёме. Важно, что эта тема при первом же подходе оказалась захватывающе интересной, благодаря новым и новым открытиям. Так, дуэты «Горные вершины» С.Танеева и М. Ипполитова-Иванова зазвучали как продолжение и развитие романтической традиции, рождённой первыми опытами А.Рубинштейна и А. Варламова.
Яркой самобытностью на этом фоне поражает романс С.Ляпунова «Горные вершины». В нём впервые ярко используются новые приёмы. Колоритна «бурлящая» и «рокочущая» звукопись в фортепианной партии, выдержанной в фигурированной фактуре виртуозного этюда - она ассоциируется с мрачными впечатляющими пейзажами К.Фридриха. Декламационные реплики вокальной партии, разделяемые паузами, словно передают состояние удивления и восторга перед красотой и величием пейзажа и - «тонут», поглощаются им…
Совершенно особый характер отличает романс Г. Свиридова, в котором этот великий русский художник ХХ века на родной почве мощно воссоздаёт традицию романтической немецкой интерпретации образа «Горных вершин». Он использует в фортепианной партии гипертрофированно грузную фактуру, неожиданно преломляя опыт шумановской «Ночной песни». При этом вокальная мелодия сохраняет характерные черты даже не русской песни, а русского «напева», простодушно «парящего» в «запредельности» бемольных тональностей и низких звучностей сопровождения.
Последние два примера – яркий образец рождения новой традиции и в том отношении, что они «отрываются» от традиции камерного домашнего (салонного) музицирования, в рамках которой, как нам представляется, созданы образцы Рубинштейна, Варламова, Танеева, Ипполитова-Иванова. Произведения Ляпунова и Свиридова – это опыт создания индивидуально окрашенных художественных сочинений концертного плана.
Несомненно, напрашиваются некоторые предварительные выводы и по поводу интерпретации жанра и образа, созданных в стихотворении великого Гёте, по своему переданных великим Лермонтовым, и воплощённых в музыке целой плеядой западных и русских композиторов.
В стихотворении немецкого гения и в музыке немецких композиторов найден жанр - диалог личности с вечностью. Он выражен во внешне величественной форме, внутреннее содержание которой наполнено глубоким психологизмом, изысканной звукописью, тончайшим разнообразием контрастов и деталей.
Гениальный аналог «Ночной песни странника» Гёте – «Горные вершины» Лермонтова сразу же начал перекладываться на музыку русскими композиторами. При том, что в русской камерной вокальной музыке стала абсолютно доминирующей любовная тема, стихотворение Лермонтова, на наш взгляд, заложило основу нового жанра. Жанр, отмеченный многими исследователями, как особое явление в русской музыке, достиг вершины в творчестве С.Рахманинова и получил название: «пейзаж души». Описание природы, в данном случае, - ночной пейзаж в горах – это состояние души, её глубокий настрой на любовь к человеку, сострадание к его многотрудной судьбе, примирение со смертью. Музыка на эти стихи Лермонтова в большинстве существующих русских образцов покоряет задушевностью, сердечностью, ощущением красоты, величия и гармонии мира. Новые музыкальные интерпретации лермонтовского текста «Горные вершины», которые родились в рамках «псковского» проекта, легко подтверждают этот «нехитрый» вывод.
Оба стихотворения-размышления Гёте и Лермонтова - о смерти. Уже одним своим появлением они фиксируют, запечатлевают и символизируют особый момент - момент возвышения человеческого духа над всемогущей природой. Интересно и то, что лермонтовское стихотворение - это вариант содержания гётевского стихотворения. Неисчерпаемая образная глубина и сила идеи в обоих стихотворениях дают мощный импульс для рождения всё новых интерпретаций в бесконечном процессе творческого поиска.
