Дарья Александровна Самохина, ведущий библиограф справочно-библиографического отдела
Впервые с героем сегодняшнего рассказа мне довелось познакомиться двадцать лет назад на лекции по истории Древнего мира. Второй семестр верно приближался к концу, уже хотелось лета, солнца и воли, да и вообще, Древний Рим мне никогда не был интересен и близок.
Про карфагенского полководца Ганнибала и его боевых слонов, разумеется, слышал всякий человек с относительно развитым кругозором, а вот когда, где и с кем он сражался – уже вопрос. Но отчего-то отложились в памяти имя Квинта Фабия Максима и его прозвище «Кунктатор», что означает «Медлительный» (или, строго говоря, «Медлитель»). Прошли годы, и наше знакомство стало более близким. В моих руках – «Сравнительные жизнеописания» Плутарха. Вернее, издание под названием «Избранные жизнеописания», в которое вошли самые интересные, представляющие наибольшую литературную и историческую ценность биографии великих греков и римлян.
Древнегреческий писатель историком себя не считал и так видел смысл своего труда: «Мы пишем не историю, а биографии, и не всегда в самых славных деяниях бывает видна добродетель или порочность, но часто какой-нибудь ничтожный поступок, слово или шутка лучше обнаруживают характер человека, чем сражения с десятками тысяч убитых, огромные армии и осады городов. Поэтому, как живописцы изображают сходство в лице и в чертах его, в которых выражается характер, очень мало заботясь об остальных частях тела, так и нам да будет позволено больше погружаться в проявления души и посредством их изображать жизнь каждого, предоставив другим описания великих дел и сражений».
Квинт Фабий Максим. скульптура XVIII в., Шенбруннский парк (Австрия)
Как видим, мотивирующая литература родилась не сегодня и не вчера. В наши дни читают биографии Стива Джобса или Илона Маска, но примеры «делать жизнь с кого» заботливо сохранялись мыслящими людьми для потомков с древнейших времен. Те созданные века назад биографии были не только и не столько ориентированы на сиюминутный момент – они были устремлены в вечность. Плутарху интересны живые характеры, образ мысли личности, и при этом жизнь конкретных людей для него – повод для размышлений о человеческих качествах, о великодушии и низости, добре и зле. По его мысли, человеческому уму по природе присуще стремление к добру, и это стремление нужно поддерживать, не давая погаснуть, питать живительными примерами. Да, идеальных людей нет, даже лучшие люди подвержены ошибкам и слабостям, но со всей полнотой нужно показывать лучшее в их мыслях и поступках. Плутарх не избегает изображения непривлекательных проявлений характера тех или иных деятелей – он не заостряет на них взгляд. Даже когда упустить из вида чьи-то неблаговидные деяния невозможно, он стремится отыскать оправдывающие обстоятельства, корни поступков, а не рисует портреты своих героев пятьюдесятью оттенками черного.
Итак, настала пора познакомиться с Квинтом Фабием Максимом поближе. Плутарх представляет нашего героя так:
«Его тихий и молчаливый характер, необычайная робость во время детских игр, медленное, сопряженное с трудом усваивание им того, чему его учили, его уступчивость и податливость по отношению к товарищам заставляли посторонних считать его глупым и тупоумным. Только немногие видели в его мнимой тупости – признак глубокого ума и в его характере – признак высокой души и чего-то львиного. Вскоре он принял участие в государственных делах и доказал даже народу, что его кажущаяся бездеятельность говорила лишь о спокойном характере, робость его – о благоразумии, его медлительность, отсутствие горячности во всем – о твердости и постоянстве.»
…Земля Италии содрогалась под шагом карфагенского войска. Карфагеняне были обуреваемы желанием взять реванш за проигранную ранее римлянам войну, и вел их вперед прославленный полководец Ганнибал.
В народе с ужасом перешептывались о плохих приметах: то будто бы щиты сами собой покрывались кровью, то обрызганным кровью оказался хлеб на полях, то с неба падали раскаленные камни… Фабий Максим не воспринимал всерьез суеверные слухи. Опытный и проницательный полководец видел, что войско Ганнибала ограничено и в живой силе, и в деньгах, и в продовольствии. А потому он советовал римлянам не ввязываться в битву, посылать вспомогательные отряды союзникам и удерживать в своих руках города. Враг опустошает и грабит все на своем пути, но однажды грабить станет попросту нечего, и остатки карфагенской армии бесславно отправятся восвояси.
Но для римлян, возводивших воинскую доблесть в ранг одной из высочайших добродетелей, последовать такому совету было немыслимо. Весной 217 г. до н. э. римская армия под командованием Гая Фламиния залегла в горных проходах Апеннин, рассчитывая задержать Ганнибала, но тот обошел позиции римлян. Стремясь спасти столицу, куда, как предполагалось, направился враг, Фламиний двинул войско за карфагенянами. Ганнибал организовал засаду на дороге у Тразименского озера. Римляне попали в окружение и были наголову разбиты, Гай Фламиний погиб.
Положение создалось критическое, и римляне единодушно решили избрать диктатора. Диктатором в Древнем Риме называлось чрезвычайно уполномоченное должностное лицо, назначавшееся максимум на полгода в исключительной ситуации вроде внутренних беспорядков или военной угрозы. Перед лицом опасности вся полнота государственной власти передавалась в руки одного человека. Никакой негативной смысловой нагрузки это слово не несло. Просто должность была такая.
Словом, римляне решили, что для спасения Отечества жизненно необходим умный, благородный и мужественный человек, который примет на себя бремя власти и ответственности, и этот человек – Фабий Максим. Вступив в должность, наш герой выдвинулся навстречу захватчикам. Не вступая в сражение, он занимал высоты и держался на таком расстоянии, что противник не мог втянуть его в битву и в то же время видел, что римляне близко.
План «Медлительного» работал. Положение Ганнибала начало ухудшаться. На чужой земле, среди враждебно настроенного населения силы таяли. Но осторожность Фабия Максима шла вразрез с бытовавшими у римлян представлениями о воинской доблести, чести и славе. Он не раз озвучивал то, каким способом собирается противостоять неприятелю, но общественность нетерпеливо ждала быстрых результатов «здесь и сейчас». И, не видя их, называла диктатора трусом и ничтожеством, просто-напросто боящимся вступить в бой и показать себя в деле. Из самых лучших побуждений друзья советовали Фабию Максиму дать сражение, но он спокойно отвечал: «Меня сочли бы еще большим трусом, чем считают теперь, если бы я отказался от своего плана из страха быть поднятым на смех и слышать дурные отзывы о себе».
Замысел Фабия Максима в полной мере понимал лишь его заклятый враг – Ганнибал. Он стремился к «последнему и решительному бою», но римский полководец, уклоняясь от битвы, продолжал изматывать карфагенскую армию и подрывать ее снабжение. Фабию Максиму даже удалось запереть карфагенян в горном ущелье, и выйти из окружения тем помогла только военная хитрость Ганнибала, заставившего римлян отступить с немалыми потерями. Чтобы еще больше настроить римлян против «Медлительного», Ганнибал, приблизившись к имению Фабия Максима, приказал своим воинам жечь и грабить все в окрестностях, но не трогать имение диктатора. Даже приставил охрану для надежности.
Вспомним мысль Плутарха о том, что один поступок может сказать о человеке больше, чем все громкие деяния вместе взятые. Фабий Максим сумел договориться с карфагенянами об обмене пленными. После обмена «человека на человека» в карфагенском плену еще оставалось двести сорок римлян. За каждого «лишнего» следовало заплатить выкуп. Римский сенат не только отказался платить, но и сделал Фабию Максиму выговор: попасть в плен в глазах римлян было равнозначно трусости. Но Фабий Максим считал подлостью оставить в беде своих солдат, а потому продал принадлежавшую ему землю и вырученные деньги отдал на выкуп пленных.
Недовольство Фабием Максимом росло, и сенат не продлил его диктаторские полномочия. Возобладало мнение тех, кто жаждал решительных действий. Летом 216 г. до н. э. римская армия сошлась в поединке с армией Ганнибала у Канн, города на юго-востоке Италии (французские Канны, где проводятся кинофестивали, не имеют ни малейшего отношения к этой истории).
Битва при Каннах – хрестоматийный образец военного искусства по полному окружению и уничтожению многочисленного противника. Наша Сталинградская битва, в итоге которой в окружении оказались двадцать две немецких дивизии, по сути своей – та же битва при Каннах. Только советские воины отстояли Отечество, а вот римляне потерпели ужасающую катастрофу. Бросившись на выдвинутый по направлению к ним центр противника, римляне постепенно втянулись в «котел» между карфагенскими флангами, на которых размещались отборные войска. С тыла на римскую пехоту обрушилась карфагенская конница, довершив окружение. После победы при Каннах на сторону Ганнибала, который до этого с трудом мог прокормить свое войско и найти для него безопасное пристанище, добровольно начали переходить племена и города Италии.
Теперь, после чудовищного разгрома, все вновь вспомнили о Фабии Максиме как о последней надежде на спасение Рима. В нем увидели уже не человеческий ум, а божественную прозорливость, наперед предугадавшую бедствия, которых никто и представить не мог. Ставка снова была сделана на длительное изматывание сил противника. Римская армия была разделена на несколько частей, выполнявших задачи в нескольких регионах. Нужно было не дать карфагенянам развить успех в Италии, разобщить их войско и отрезать его связи с Карфагеном.
Чем симпатичен Фабий Максим лично мне? Мужество бывает очень разным. Порой внешне мягкий и спокойный человек оказывается сильнее всех железных, суровых и непреклонных. Какую силу воли, какое великодушие нужно иметь, чтобы сохранять верность себе, когда ни от кого не приходится ждать поддержки и над тобой глумятся те, на чье будущее благо направлен твой замысел. И не злорадствовать: «Ага, не слушали меня, теперь сами расхлебывайте!..», когда в беду попадают те, кто смеялся над тобой. (И как не вспомнить по ассоциации еще и нашего Александра Невского, так же не понятого современниками, не вспомнившего зла прогнавшим его новгородцам и пришедшего им на выручку в трудный час.)
А еще история Фабия Максима – яркий пример того, что не стоит спешить в оценках и называть кого-то «тормозом», прокрастинатором или трусом. Не всегда промедление смерти подобно. Конечно, речь не о случае «авось, пронесет и как-нибудь само исчезнет», а о способности смотреть далеко вперед и видеть то, чего не видят многие.
P.S. … История нередко бывает насмешливой. Фабий Максим, на себе прочувствовавший, что значит быть не понятым согражданами, сам резко выступил против плана молодого полководца Публия Корнелия Сципиона, предлагавшего перенести театр военных действий в Африку, в самое логово врага и высадить войско в Карфагене. Даже великим людям в иной момент недостает мудрости понять: то, что было верно вчера, сегодня может оказаться каторжным ядром на ноге.
Возможно, Михаил Илларионович Кутузов, делая ставку на истощение сил противника и лишение его снабжения, вдохновлялся примером Фабия Максима. Сочинения Плутарха были известны в России еще с XVIII века. Но Кутузов, скончавшийся во время Заграничного похода русской армии, успел увидеть изгнание врага за пределы Отечества. Фабию Максиму этого не было суждено. Он умер, не услышав о поражении непобедимого Ганнибала.
