Очередной выпуск «Литературного четверга» продолжает тему «Офицеры русской литературы». Герой нашего обзора - адмирал Александр Семенович Шишков (1754–1841) – выдающийся русский государственный и общественный деятель, поэт и филолог.
С именем адмирала Шишкова знаком практически каждый человек, учившийся в советской или российской средней школе. «Шишков, уж ты меня прости, не знаю, как перевести» - строчка из бессмертной поэмы Александра Сергеевича Пушкина «Евгений Онегин». Такого персонажа даже в русской литературе, где кого только нет, – поискать. Адмирал, ретивый вояка, участник сражений. Вместе с тем – автор детских книжек и, пожалуй, основатель детской литературы в России. Ощущение при этом от Шишкова устойчивое: он никогда не был юным, всегда был почтенным мужем – степенный, глубокомысленный. Автор переворачивающих душу манифестов 1812 года и «чугунного» цензурного устава. Человек, влюбленный в русскую речь. Шишков стал одним из центральных персонажей русской словесности и некоторое время оказывал определяющее влияние на идеологию империи. Жизнь свою он прожил так, что в сочинениях всех виднейших современников остались десятки упоминаний его имени: от негодующих до восторженных.
Род Шишкова – двадцать одно колено. Аксаковы, Набоковы, Толстые, Языковы и Шишковы – все эти фамилии родственны. Александр Семёнович Шишков родился в семье помещика, инженер-поручика Семёна Никифоровича Шишкова и его супруги Прасковьи Николаевны. В семье было шесть сыновей и дочь. Шишковы были мелкопоместными дворянами, людьми религиозными и стремившимися привить и своим детям православные ценности. Возможно, именно полученное на заре жизни воспитание способствовало тому, что Александр Семенович Шишков навсегда остался не только глубоко верующим человеком, но и сторонником традиционного русского воспитания, критиковавшим чрезмерные увлечения дворян западноевропейской культурой.
В 1767 году Александр поступает в Морской кадетский корпус. В 1771-м он – уже гардемарин. Шишков окончил корпус лучшим учеником и в 1772 году получил звание мичмана. Ближайшие годы этот молодой человек, обладающий редкими (тем более – для его возраста) знаниями в морском деле, преподаёт в своём корпусе. Следующие двадцать лет военно-морской службы Шишкова прошли то в боевых походах русских кораблей, то в преподавательской работе.
Свободно владеющий как минимум тремя иностранными языками Шишков переводит с французского книгу Шарля-Жильбера Ромма «Морское искусство, или Главные начала и правила, научающие искусству строения, вооружения, правления и вождения кораблей» – для обучения своих кадетов, и мелодраму «Благодеяния приобретают сердца» – уже с более узкими целями, литературными.
Следом он приступает к составлению «Треязычного морского словаря на Английском, Французском и Российском языках в трех частях»: начинается колоссальная работа по сбору специальной морской терминологии, на русском языке до тех пор толком не систематизированной.
В 1783 году Шишков переводит с немецкого «Детскую библиотеку» Кампе: эта книжка станет самым значимым и популярным детским чтением более чем на полвека вперёд. Впрочем, едва ли это стоит называть в полном смысле слова переводом. Дело не только в том, что многое там было видоизменено до неузнаваемости и переписано с расчётом на русского читателя. Некоторые стихотворения стали первыми хрестоматийными стихотворениями для детей на русском языке — «Три золотые рыбки», «Четыре времени года» и, конечно, озорная «Николашина похвала зимним утехам».
До 30-х годов XIX века русских детей часто учили читать по этой книге. Шишков заложил основы русской детской поэзии, написанной тем лёгким и простонародным слогом, откуда рукой подать до Пушкина, Ершова, детских стихов Кольцова и Сурикова. В 1858 году, 75 лет спустя, Сергей Аксаков в сочинении своём «Детские годы Багрова-внука» напишет, что «Детская библиотека» Шишкова «до сих пор остаётся лучшею детскою книгою», и стихи, там помещённые, являются «истинными сокровищами для детей».
В 1796 году Александр Семёнович стал членом литературной Академии Российской. Одно из немногих сочинений Шишкова той поры – стихи на смерть Александра Васильевича Суворова, сразу приобретшие известность и распространившиеся в списках:
Остановись, прохожий!
Здесь человек лежит, на смертных не похожий:
На крылосе в глуши с дьячком он басом пел
И славою, как Пётр или Александр, гремел.
<…>
Одною пищею с солдатами питался.
Цари к нему в родство, не он к ним причитался.
Был двух империй вождь; Европу удивлял;
Сажал царей на трон, и на соломе спал.
В 1805 году он получил назначение директором Адмиралтейского департамента морского министерства и членом Морского учёного комитета, в действительности отношения с новым императором и его окружением у Шишкова не складывались. Александр I и, особенно, те люди, которые его окружали, в то время считали себя просвещенными деятелями, ориентировались на Западную Европу и не хотели прислушиваться к немолодому вице-адмиралу, казавшемуся им старомодным и не понимающим современных тенденций управления государством и вооруженными силами. Самого Шишкова молодое русское дворянство раздражало не меньше. Преклонение перед Францией, французским языком и культурой Шишков считал недостойным русского человека и очень возмущался, что теперь дворянам стыдно петь русские песни. С таким настроем, считал Шишков, выиграть войну с Францией будет невозможно.
Ещё в 1803 году он издаёт работу «Рассуждение о старом и новом слоге российского языка», где пишет: «Ненавидеть своё и любить чужое почитается ныне достоинством… Пишем друг другу по-французски. Благородные девицы наши стыдятся спеть русскую песню… Дети знатнейших бояр и дворян наших… научаются презирать свои обычаи… говорят языком их свободнее, нежели своим, и даже до того заражаются к ним пристрастием, что не токмо в языке своём никогда не упражняются, не токмо не стыдятся не знать оного, но ещё многие из них сим постыднейшим из всех невежеств, как бы некоторым украшающим их достоинством хвастаются и величаются».
Шишкова можно было б упрекнуть в излишнем радении о национальном, но он был к тому времени именитым переводчиком и академиком. Он предлагал заменять иностранные слова устаревшими (гонец вместо курьер, книгохранительница вместо библиотека) и придумывать новые слова с русскими корнями (землемерие вместо геометрия, звездочетство вместо астрономия). Он считал, что язык основан на общественном договоре, поэтому можно просто исключить иностранные слова из словарей, отказаться от них, заменить их старинными или специально созданными словами. Так, бильярд он предлагал заменить на шарокат, а калоши на мокроступы — это уже к концу его жизни привело к появлению шутки о хорошилище, грядущем в мокроступах по топталищу на позорище — то есть о франте, идущем в калошах по тротуару в театр. Автор шутки неизвестен; саму фразу нынче приписывают самому Шишкову.
Давно зная, что один в море не воин, Шишков собирает единомышленников: в 1807 году начинаются частные встречи, которые спустя три года получают наименование «Беседы любителей русского слова» и становятся публичными. В числе сторонников Шишкова оказываются такие исполины, как Г. Р. Державин и И.А. Крылов.
Но вскоре, когда стало ясно, что Россия станет мишенью для похода Наполеона, отношение императора к адмиралу стало меняться. Особо впечатлило царственную особу сочинение Шишкова «Рассуждение о любви к отечеству»: «Какой изверг не любит матери своей? Но Отечество не меньше ли нам, чем мать? Отвращение от сей противоестественной мысли так велико, что, какую бы мы ни положили в человеке худую нравственность и бесстыдство; хотя бы и представили себе, что может найтися такой, который в развращённой душе своей действительно питает ненависть к Отечеству своему; однако и тот постыдился бы всенародно и громогласно в том признаваться. Да и как же не постыдиться? Все веки, все народы, земля и небеса возопияли бы против него: один ад стал бы ему рукоплескать».
После этого Александр I понял – адмирал Шишков не просто «старый чудак», а настоящий патриот своего отечества и преданный монархист, который стремится верой и правдой служить престолу и защищать интересы своей страны. В апреле 1812 года вице-адмирал Александр Шишков был назначен государственным секретарем Российской империи. С этого момента все приказы и манифесты императора принадлежат перу Александра Шишкова. Именно он был автором знаменитого приказа армиям в связи с вступлением наполеоновских войск на территорию Российской империи. Манифест о всеобщем ополчении, известие об оставлении русскими войсками Москвы – везде мы видим руку Шишкова.
После войны в 1813 году, Александр I назначил Шишкова на должность председателя Академии Российской. Под его руководством Академия продолжила составление «Словаря Академии Российской»; сам он добавит туда примерно тысячу слов. В конечном итоге словарь будет включать 51388 слов. Издадут также «Техно-ботанический словарь», «Общий церковно - славянско - российский словарь», этимологический «Русско-французский словарь»; откроют 32 библиотеки в губернских городах, издадут множество книг по истории, подготовят новую «Русскую грамматику», опубликуют множество стихотворных сборников крестьянских поэтов – невиданное в то время дело! – Шишков, по сути, заложит этим традиции русской почвеннической поэзии.
В феврале 1824 года Александр Семёнович Шишков был произведён в чин полного адмирала. Из числа русских литераторов Шишков достиг наивысшего армейского звания. К старости Шишков стал, несмотря на весь свой опыт и тысячи увиденных смертей – или, напротив, благодаря этому – человеком добрым, кротким и даже сентиментальным. Был с ним один случай. В своё время ещё Павел I подарил Шишкову триста крепостных душ – всё-таки генерал-адъютант, а едва сводит концы с концами. Но Шишков (хоть и был сторонником крепостного права) не брал с крестьян оброка. Спустя десятилетие к нему пришли ходоки из деревни. Говорят: «Барин, жить в Петербурге накладно, сход порешил передать тебе по тысяче рублей со двора за все эти годы – мы живём богато, и желаем тебе впредь оброк с нас брать». Денег у них Шишков не взял, но пообещал в случае нужды ни у кого, кроме собственных крепостных, не занимать. Но самый лёгкий оброк потом, по настоянию друзей, всё-таки назначил – чтоб крестьяне совсем чудаком его не считали.
Жил дедушка Шишков так: маленький кабинет, окна выходили в садик, сухое киевское варенье и конфеты на столе – любил сладкое. Дома держал попугая какаду. Тот часами сидел на плече и шептал ему что-то на ухо, а по утрам орал русские бранные слова – «низкая лексика» и тут Шишкова не покидала.
В 1841 году он впал в летаргический сон. Его наблюдали врачи – и в какой-то момент увидели, что он не дышит. Объявили скорые похороны, сообщили императору Николаю I. Тот, осознавая безусловное значение усопшего для России, вскоре приехал. Когда император, остановившись возле дома, прислал своего камердинера, – Шишков проснулся, уселся на своей кровати и успел надеть халат. Кто-то из вошедших упал в обморок. Потом уже умер по-настоящему, насовсем. Похоронен был в Лазаревской церкви Александро-Невской лавры.
«Шишков был, – запоздало признает Вяземский, – человек с постоянной волей, с мыслью, idee fixe, род литературного Лафайета; кричал, писал всегда об одном; словом, имел личность свою и потому создал себе место в литературном и даже государственном нашем мире. А у нас люди эти редки, и потому Шишков у нас всё-таки историческое лицо»
Если отвлечься от идеологических оценок, перед нами остается незаурядный человек, боевой офицер и вдумчивый преподаватель, серьезный переводчик и едва ли не первый детский поэт, лингвист-самоучка, одни идеи которого не выдерживают вовсе никакой критики с точки зрения современной науки, а другие кажутся вполне разумными и перспективными. Помещик, который не брал оброка. Убежденный сторонник самодержавия, который старался облегчить участь декабристов. Убежденный консерватор, который привел в Российскую академию своих идейных противников. Человек, который любил свою страну и свой язык — и честно служил им обоим всю жизнь — так, как понимал эту службу.
В отделе абонемента вы можете познакомиться с основными произведениями Александра Семеновича Шишкова в сборниках «Огонь любви к отечеству» и «Шишков А.С. Избранные труды».
В 2019 году в фонд библиотеки поступили книги «Русский древослов Александра Шишкова» и «Взвод: офицеры и ополченцы русской литературы»:
Камчатнов, А. М. Русский древослов Александра Шишкова : лингвистическое наследие А. С. Шишкова в научном и культурном контексте эпохи / Камчатнов Александр Михайлович, Шишков Александр Семенович ; А. М. Камчатнов. - Санкт-Петербург : Нестор-История, 2018. - 365, [2] с., [1] л. портр. ; 24 см. - Библиогр.: с. 352-365. - ISBN 978-5-4469-1373-2.
Книга представляет собой исследование научно-лингвистического наследия А. С. Шишкова во всей полноте, прежде всего в связи с его философией языка, а также с развитием языкознания и культурными процессами его времени. Философский и вместе исторический взгляд позволил определить истинное место Шишкова в истории науки и культуры и в то же время отделить «зерна» от «плевел» в его научном наследии, что является особенно актуальным в связи с использованием имени А. С. Шишкова в разнообразных антинаучных выступлениях последнего времени. Кроме того, были выявлены поставленные А. С. Шишковым опередившее время научные проблемы, не решенные до сих пор, ставшие научным завещанием ученого следующим поколениям языковедов. Издание предназначено для филологов, историков русского языкознания, а также для всех интересующихся историей русской культуры конца XVIII — начала XIX века.
Прилепин, З. Взвод : офицеры и ополченцы русской литературы : [16+] / Прилепин Захар ; Захар Прилепин. - Москва : Редакция Елены Шубиной : АСТ, 2019. - 731, [1] с. : ил. ; 22. - (Захар Прилепин: биографии). - Избранная библиография в конце книги. - ISBN 978-5-17-100820-8.
В главе, посвященной Александру Семеновичу Шишкову, Прилепин, как плугом, выворачивает такие забытые, подпочвенные пласты нашей литературной истории, что становится очевидной особая роль Шишкова в оформлении идеи державности как фундамента национальной идеологии на два с половиной века вперед. Более двухсот лет назад написаны им слова, адресованные тогдашней светской элите, но звучат они как сказанные сегодня: «Ненавидеть свое и любить чужое почитается ныне достоинством…» Многие ли знают, что именно боевой адмирал и выдающийся флотоводец Шишков был подлинным создателем царских манифестов во время Отечественной войны 1812 г. и зарубежных походов русской армии? Воздействие этих воззваний к народу было таковым, что, по воспоминаниям графа Ф. Ростопчина, у всех, слышавших их, «негодование прорывалось наружу: присутствующие рвали на себе волосы… видно было, как слезы ярости текли по этим лицам».
Прилепин открывает в числе литературных заслуг новые неведомые нам грани Шишкова: «первый детский поэт, родоначальник «почвеннического» крыла в русской литературе! Продолжение традиций Шишкова как пламенного публициста «аввакумовского» типа, приверженца имперской идеологии Захар Прилепин совершенно справедливо видит в пассионарных, духоподъемных текстах нашего выдающегося современника и яростного государственника Александра Проханова.
Все представленные в обзоре книги вы найдете на абонементе (Псков, ул. Профсоюзная, д. 2, 1 этаж, каб. 103).
Светлана Галактионова, заведующая отелом абонемента (тел: 72-84-03)
