Герой нашего очередного «Литературного четверга» - Пётр Яковлевич Чаадаев — русский философ, публицист, одна из самых противоречивых и загадочных фигур общественно-политического движения в императорской России. Мы продолжаем тему «Офицеры русской литературы».
Представитель древнего дворянского рода, друг декабристов, член тайных обществ и масонских лож, тот самый «товарищ» Александра Сергеевича Пушкина, чьё имя по образному выражению поэта должно было быть написано «на обломках самовластия». Пушкин, не без восторга, написал «К портрету Чаадаева»:
Он вышней волею небес
Рождён в оковах службы царской;
Он в Риме был бы Брут, в Афинах Периклес,
А здесь он – офицер гусарской.
Смысл, вложенный Пушкиным в это четверостишие, – куда более глубок, чем может показаться на первый взгляд: воля небес именно в том и состоит, чтоб нести государеву службу – ратную, гусарскую, – даже учитывая, что Чаадаев, казалось бы, задуман был для другого.
Бесстрашный гренадер, а затем гусар; офицер, профессиональный военный; «наш первый философ» (ещё одна оценка Пушкина), один из самых знаменитых российских сумасшедших (таковым не являвшийся), Пётр Яковлевич Чаадаев родился 27 мая 1794 года в дворянской семье.
Отец умер, когда ребёнку не исполнилось и года. В 1797 году умерла мать. Пётр и брат его Михаил, на два года старше, воспитывались заботливой, влюблённой в них без памяти тётушкой и дядей со стороны матери. В доме дяди, по собственному признанию, получил образование «дорогое, блистательное и дельное». Пётр Яковлевич отучился в Московском университете, где не раз доставлял преподавателям неудобства своими неординарными знаниями в самых разных сферах. Ко времени окончания университета Пётр Чаадаев собрал собственную огромную библиотеку более чем в десять тысяч книг, владел французским, английским и немецким языками, свободно читал по-гречески и по-латыни, усвоил философские системы Канта, Фихте и Шеллинга, изучил законоведение, историю. Более того, у него была ещё и репутация лучшего танцора в Москве. Всеобщий любимец и баловень.
По окончании Московского университета, поступил, по семейной традиции, в лейб-гвардии Семёновский полк (и брат тоже). Уже в марте 1812 года Семёновский полк покинул Петербург – приближалась война с Наполеоном. 12 мая, согласно приказу, «…недоросли из дворян Михаил и Пётр Чаадаевы определяются в полк подпрапорщиками и приписываются в 3-ю гренадерскую роту». Гренадеры были отборной частью пехоты. Изначально они предназначались для штурмов и осад. На вооружении у них, помимо ружья со штыком и тесака, были ручные гранаты – «гренады» или «гренадки»: полый чугунный шар, заполненный порохом, с фитилём. Гренадкой надо было уметь пользоваться; кто плохо умел – оставался без руки или головы. Пётр Чаадаев – умел. Их учили.
Боевое крещение семёновцы приняли уже под Бородином. По итогам сражения, за явленную смелость, оба Чаадаева были произведены из подпрапорщиков в прапорщики. Более того, только Пётр получил Владимира 4-й степени с формулировкой «отличился мужеством и храбростию в сражении 26 августа при Бородине». По итогам русской кампании оба брата Чаадаевых были награждены медалью участника войны 1812 года с выбитыми на ней словами «Не нам, не нам, а имени Твоему».
Во время зарубежного похода Пётр Чаадаев перешёл в состав Ахтырского гусарского полка. Надо сказать, что этим поступком он преломил настоящую семейную традицию – до этого момента все его предки, как уже говорилось, служили в Семёновском полку. Слава Семёновского полка уже была при нём, но гусарская слава – это совсем другое. Гусары тоже были элитой – но со своей поэзией, своими нравами. Гусары были заметны издалека, им завидовали, к их славе ревновали. Всё это было Чаадаеву по душе. В заграничном походе он тоже отличился: в штыковой баталии при Кульме (Пруссия), был награжден русским орденом Святой Анны и прусским Кульмским крестом.
В апреле 1816 года Чаадаев перейдёт в лейб-гвардии Гусарский полк. В августе 1816 года он получил звание поручика. Тем же летом познакомится с Пушкиным, который полюбит проводить время в гусарском кругу до такой степени, что начнёт добиваться у отца разрешения пойти на воинскую службу. Отец откажет, и Пушкин останется штатским; Чаадаев, успокаивая его, напишет тогда, что не стоит судить о гусарах только по стихам Дениса Давыдова – в первую очередь это суровое и рутинное дело, которое требует огромного количества навыков и знаний. В ближайшие годы они станут с Чаадаевым ближайшими товарищами: «твоя дружба заменила мне счастье» – вот оценка Пушкина.
Военная карьера Чаадаева шла стремительно вверх, его блестящая репутация в обществе этому располагала. Боевой офицер, отличавшийся острым умом и безупречными манерами, Чаадаев в это время был самым выдающимся представителем столичной аристократической молодежи. О нем писали: «Храбрый обстрелянный офицер, испытанный в трёх исполинских походах, безукоризненно благородный, честный и любезный в частных отношениях, он не имел причины не пользоваться глубокими, безусловными уважением и привязанностью товарищей и начальства».
В октябре 1820-го взбунтовался 1-й батальон лейб-гвардии Семеновского полка, где Чаадаев служил ранее. Командир корпуса Илларион Васильчиков отправил Чаадаева к государю, находившемуся в Троппау, для подробного доклада. Через полтора месяца после этой поездки Чаадаев подал в отставку, не считая нравственно возможным продолжать службу после наказания друзей из восставшего полка, и 21 февраля 1821 года был уволен от службы. Блестяще начатая военная карьера Чаадаева оборвалась. О Чаадаеве продолжали судачить, его повсюду ждали, в свете и в салонах он по-прежнему оставался одной из самых заметных персон. Но этого, было мало. Он захандрил.
В 1823-м уедет за границу: Англия, Франция, Швейцария, Италия, Германия… Пока Чаадаев перемещался по Европе, случилось восстание декабристов. Через месяц после повешения пятерых декабристов, трёх из которых он знал лично, он въехал в Россию. Путешествие за границу по возвращении в Москву вызвало у Чаадаева душевный кризис. Несколько лет он провел почти в полном отшельничестве, живя то в имении своей тетки в Дмитровском уезде, то в доме своих друзей Левашовых на Новой Басманной. Европейские впечатления искали осмысления и выхода, и Чаадаев целиком отдался умственной работе, которая в 1829–1830 годах и привела его к созданию серии «философических писем», написанных в форме ответов на письма его доброй знакомой Екатерины Пановой.
Общее содержание «Философических писем» – это размышления над мировой и российской историей. Чаадаев подвергает критике существующий порядок вещей и осуждает порядки, царящие в России. Писателя волнует поиск возможности построения справедливого общества и стремление к прогрессу как научно-техническому, так и духовному.
Первое его, самое радикальное «Философическое письмо» появилось в сентябре 1836 года в журнале «Телескоп». Итог? Журнал закрыли, издателя сослали в Усть-Сысольск, цензора, пропустившего публикацию, уволили. Самого Чаадаева официально объявили сумасшедшим, за ним был установлен домашний медицинский надзор, продолжавшийся год. Как-либо обсуждать, и даже критиковать статью официально, было запрещено.
Публикация «Письма» оживила общественно-политические движения, стала отправной точкой раскола интеллигенции на западников и славянофилов. Чаадаев стал главным оппозиционером. Как заметил Александр Иванович Герцен: «Насколько власть «безумного» Чаадаева была признана, настолько «безумная власть» Николая Павловича была уменьшена».
Чаадаев после скандала, вызванного «письмом», искал случая прояснить свою позицию и оправдаться перед публикой. В этих условиях он принимается за своего рода ответ самому себе, который был назван им «Апологией сумасшедшего». К сожалению, она была конфискована у автора в 1837 году и так и осталась незавершенной.
Чаадаев в «Апологии сумасшедшего», на вопрос о том, является ли он сам патриотом России пишет: «Больше, чем кто-либо из вас, поверьте, я люблю свою родину, желаю ей славы, умею ценить высокие качества моего народа». В этой же книге он находит слова, в которых с необыкновенной силой выражена надежда на великое предназначение России: «Я полагаю, что мы пришли после других для того, чтобы делать лучше их, чтобы не впадать в их ошибки, в их заблуждения и суеверия». Чаадаев объявляет: «…Преувеличением было опечалиться хотя бы на минуту за судьбу народа, из недр которого вышли могучая натура Петра Великого, всеобъемлющий ум Ломоносова и грациозный гений Пушкина».
Пётр Яковлевич Чаадаев уйдёт из жизни в 1856 году. О нём всегда с уважением будет говорить идейный противник, основоположник славянофильства Алексей Хомяков. Однако его «Философические письма» ещё долгое время будут запрещены к публикации в России. Ситуация переменится только с началом XX века
За несколько лет до смерти Чаадаев написал, что библиотека — «лучшая часть» его наследства, не подозревая, что его идеи и мысли будут доступны потомкам и внесут огромный вклад в формирование русской философии и развитие общественно-политической мысли во второй половине XIX века. В 1915 году Осип Мандельштам о значении фигуры Петра Яковлевича напишет: «След, оставленный Чаадаевым в сознании русского общества, — такой глубокий и неизгладимый, что невольно возникает вопрос: уж не алмазом ли проведён он по стеклу?».
В отделе абонемента вы можете познакомится с избранными трудами философа и книгами о нем.
Чаадаев, П. Я. Избранные труды / Чаадаев Петр Яковлевич, Велижев Михаил Брониславович ; Петр Яковлевич Чаадаев ; сост., авт. вступ. ст. и коммент.: М. Б. Велижев, к.филол.н.; Ин-т обществ. мысли. - Москва : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010. - 966, [1] с. ; 22. - (Библиотека отечественной мысли с древнейших времен до начала XX века). - Библиогр.: с. 943, в тексте коммент. и в подстроч. примеч. - Указ. имен: с. 944-966. - ISBN 978-5-8243-1326-0.
Петр Яковлевич Чаадаев : [сборник / Тарасов Борис Николаевич ; подгот. Б. Н. Тарасов]. - Москва : Русский мiръ, 2008. - 735 с., [16] л. ил., портр., факс. : ил., портр. ; 22 см. - (Русский мiръ в лицах) (XIX век). - Библиогр.: с. 730-731. - ISBN 978-5-89577-092-4 (В пер.)
Книга вышла в серии «Русскiй мiръ в лицах». В книге собраны важнейшие философские и публицистические труды, отзывы о Чаадаеве современников и позднейших исследователей его творчества. Многие материалы, вошедшие в издание, извлечены из архивов и печатаются впервые. Сборник снабжен обширными комментариями авторитетного ученого, специалиста – «чаадаеведа» Б.Н. Тарасова, имеющими самостоятельную ценность, и множеством редких иллюстраций.
Смольников, И. Ф. Опальный философ : повести и рассказы / Смольников Игорь Федорович ; Игорь Смольников. - Санкт-Петербург : Печатный двор : ДЕТГИЗ, 2007. - 332, [3] с. : ил. ; 21. - (Великая Россия). - ISBN 978-5-7062-0248-4.
Книга известного петербургского писателя Игоря Смольникова открывает собой серию «Великая Россия», в которую входят литературные произведения, повествующие о выдающихся людях или великих событиях в истории нашего Отечества. Повесть о Петре Яковлевиче Чаадаеве дала название сборнику. В книгу вошли также рассказы и повести, герои которых: А. Пушкин, Л. Толстой, В. Серов, М. Врубель, Н. Гоголь, император Александр I, знаменитый механик Кулибин и многие другие исторические и культурные деятели России.
«В предисловии всего не упомянешь, да это скорей всего и не нужно. Важно понять, что и повесть о Чаадаеве, и рассказы появились не случайно и незримыми нитями связаны между собою. Пушкин, Чаадаев, Гоголь, Лев Толстой, драматург Капнист, механик Кулибин, художники Валентин Серов, Михаил Врубель… все они важны в замысле этой книги не только потому, что олицетворяют «Золотой век» русской культуры, но и потому, что дают почувствовать, в каком непростом историческом контексте жили и творили лучшие люди той эпохи».
Прилепин, З. Взвод : офицеры и ополченцы русской литературы : [16+] / Прилепин Захар ; Захар Прилепин. - Москва : Редакция Елены Шубиной : АСТ, 2019. - 731, [1] с. : ил. ; 22. - (Захар Прилепин: биографии). - Избранная библиография в конце книги. - ISBN 978-5-17-100820-8.
В новую книгу Прилепина вошли одиннадцать биографий писателей и поэтов Золотого века – от Державина и Дениса Давыдова до Чаадаева и Пушкина, – умевших держать в руке не только перо, но и оружие. Они сражались на Бородинском поле в 1812-м и вступали победителями в Париж, подавляли пугачёвский бунт и восстание в Польше, аннексировали Финляндию, воевали со Швецией, ехали служить на Кавказ…Корнет, поручик, штабс-капитан, майор, полковник, генерал-лейтенант, адмирал: классики русской литературы. Захар Прилепин рассказывает о творчестве литераторов через призму их военной службы.
«Говоря о политике и о науке, Чаадаев писал: «Нам необходимо обособиться… и русский народ, великий и мощный, должен, думается мне, не подчиняться воздействию других народов, но со своей стороны воздействовать на них». (Сказано 15 июля 1833 года.)
…Если же политические методы не действуют, Чаадаев отлично помнил, какие ещё бывают воздействия: барабанный бой, и «ура!» начинать кричать не более, чем за десять метров от противника.
Всё-таки жаль, что ему не дали полковника».
Все представленные в обзоре книги вы найдете на абонементе (Псков, ул. Профсоюзная, д. 2, 1 этаж, каб. 103).
Светлана Галактионова, заведующая отелом абонемента (тел: 72-84-03)
